В психологических сообществах часто можно услышать фразу: «Прежде чем стать психологом, надо сначала стать кем-то». И я сначала стала журналистом. В 15 лет начала писать статьи о психологии в газеты, позже поступила на журфак МГУ и стала работать в медиа. Я всегда стремилась исцелять словом и старалась, чтобы каждая моя статья или телепрограмма кому-то помогла, кого-то сделала в чем-то лучше. Журналистика открыла мне двери к сердцам тысяч людей из самых разных миров. Я брала глубинные интервью у выдающихся, известных личностей — артистов, музыкантов, актеров, режиссеров, писателей, врачей, политиков, спортсменов, бизнесменов, ученых. Больше всего меня интересовало, как они нашли свой путь, раскрыли свой талант. Мне хотелось понять их становление, чему-то у них научиться и научить других через их опыт. Мой искренний интерес всегда находил отклик, и чаще всего после каждого интервью я слышала: «Это интервью было для меня лучше, чем сеанс психотерапии».

В исследовании опыта успешных людей я пошла еще дальше — стала работать личным менеджером зарубежных артистов (от США и Канады до Европы и Японии). Личный менеджер — это практически психотерапевт артиста. Он вынужден сталкиваться с разными ситуациями, регулировать и улаживать эмоциональные всплески, конфликты, учитывать менталитет и личностные особенности каждого. Чего я только не пережила вместе со звездами, работая с ними 24/7! В глубине души я мечтала раскрыться сама и позволить как можно большему количеству людей проявлять свой потенциал.

Но я шла в психологию, конечно, не из праздного любопытства. А через глубокие лабиринты души. Чтобы преодолеть собственные страхи, мне пришлось проделать колоссальную внутреннюю работу. Полностью трансформироваться.

Говорят, нужно опуститься на самое дно, чтобы оттолкнуться от него и подняться. Мой рост начался с моего падения. Я попала на эмоциональное и психологическое дно.

Мои фантазии об учебе сильно отличались от реальности. В моем воображении я представляла, что будет много интересных лекций и практических заданий, на деле же каждая встреча стала настоящим моральным испытанием личности на прочность.

Тренинги проходили раз в полтора-два месяца и занимали вечер пятницы, всю субботу и воскресенье. Их еще называли трехдневками. Каждый тренинг был посвящен какой-то теме: работе с семьей и ребенком, телесными симптомами и психосоматикой, кризису и травме, отношениям между психотерапевтом и клиентом.

Занятия проходили в группе из 12–18 человек. За пять лет учебы группа будто прожила целую жизнь. Мы ссорились, мирились, боролись за власть и лидерство, соперничали, спорили, благодарили, поддерживали, становились ближе. Это происходило естественно, ведь каждый коллектив развивается по определенным законам групповой динамики. Мы учились на своем же опыте.

Помимо трехдневок было необходимо участвовать в выездных интенсивах, шаттлах, конференциях. А также ходить на личную терапию (минимум 50 часов) и супервизию. Личная терапия необходима психологу для того, чтобы узнать и решить собственные проблемы. Без личной психотерапии психолог может навредить своим клиентам, поскольку привнесет собственные непроработанные чувства в работу.

Во время обучения мне также нужно было пройти специализацию. То есть углубленно изучить какое-то направление в психологии: кризисы, травмы, психосоматику, сексуальные нарушения, зависимости, работу с подростками или семьями.

В качестве специализации я выбрала работу с зависимостями. Не то чтобы я мечтала работать с алкоголиками и наркоманами, просто меня привлекала сама мысль — научиться помогать людям становиться независимыми. Укреплять внутренний стержень, внутреннее «я» — делать его сильным настолько, чтобы никакие «костыли» не требовались: ни сигарета, ни бокал вина, ни другой человек (влюбленность).

Приятели спрашивали меня: «Ну, расскажи про свою учебу!» Весело так и с интересом спрашивали. В такие моменты мне хотелось взять и поместить моего собеседника хотя бы на секунду в одну из наших трехдневочек, чтоб улыбка сразу сошла с лица. Чтобы человек посмотрел (и вздрогнул) со стороны, какая это колоссальная работа — становление себя как психотерапевта.

Психотерапевт работает со своей личностью, а значит, личность надо перекроить таким образом, чтобы было просто не к чему придраться. Усовершенствоваться. Стать в каком-то смысле сверхчеловеком — научиться выдерживать самые разные чувства. Чувства стыда, отвержения, обиды, страха, неловкости, боли, разочарования, злости и агрессии… Своей и чужой. И не рассыпаться на части. Выдерживать манипуляции и провокации. Не поддаваться. Быть очень чувствительным и при этом не раниться. Одновременно включать в работу оба полушария мозга. Чувствовать самого себя и другого — и при этом не сливаться с другим. И не сливаться с собой («слияние», конфлюэнция — один из механизмов психологической защиты. — Прим. ред.). Не включаться в роли Спасателя, Жертвы или Палача (треугольник Карпмана). Чувствовать свое тело вплоть до левой почки. Все это делать одновременно и не сойти с ума. И да, еще не забывать дышать обязательно.

Однако несмотря на большое напряжение, усталость и изможденность, сертификация по специализации «автономность / зависимость» и в целом вся учеба дали мне очень многое — я изменилась до неузнаваемости.

Раньше, если случалось что-то плохое, например расставание, это было просто непереносимо. Я как будто рассыпалась на части. Я пыталась бежать от боли — в зависимости, болтовню, курение, алкоголь и т.п. Звонила кому-то, просила совета, искала поддержки у других, пила вино, ела сладости, бежала куда-то забыться, лишь бы не оставаться со своим чувством наедине… Боль была невыносимой, потому что в такие моменты я теряла свое «я», как будто исчезала.

Теперь же я от боли не бегу. Я остаюсь с ней наедине. И проживаю ее от начала до конца. Не заедая, не запивая, не забалтывая. Я поняла, что я не разрушусь, если проживу ее. Если взгляну ей прямо в глаза и прочувствую ее полностью. Я научилась ее принимать. Потому что «я» — не равно мои эмоции. «Я» — больше, чем они. Я чувствую, где они проходят в теле. И это самое крутое, чему можно было научиться.

Теперь, если происходит расставание, мое «я» не распадается, оно стало цельным и автономным, и я могу быть счастлива with or without you. Мне не нужно просить любви у другого, потому что я люблю себя сама.

Я стала чувствовать свои потребности, понимать, когда мне нужно одиночество, а когда — общение. Стала выделять себе больше времени на то, чтобы побыть наедине с собой.

Стала понимать, как мне восстанавливать энергию, откуда брать ресурс. Потому что изучила себя. И знаю, что поможет именно мне, а что со мной не работает, но прекрасно помогает Маше/Саше/Кате. Потому что мы разные.
Я научилась чувствовать свое тело и влиять на свои эмоции через него. Потому что любая эмоция находит отражение в теле, это — единое целое.

Стоимость одной трехдневки — около 10 000 рублей. В целом на пятилетнее обучение, личную терапию, интенсивы, шаттлы, конференции и супервизию я потратила более полумиллиона рублей. И вложения в образование продолжаются. Чтобы быть хорошим специалистом, нужно все время повышать квалификацию. В ближайших планах — освоить когнитивно-поведенческую, телесно ориентированную и арт-терапию и обучиться на клинического психолога.

Кроме того, необходимо осваивать и другие навыки. Например, для внедрения в «цифровой мир» — SMM, таргетинг, маркетинг, ведение блога и сторис и т.п. Абсолютно новая для меня сфера. Я регулярно беру консультации у специалистов по продвижению в соцсетях, прохожу курсы и изучаю информацию по теме самостоятельно.

В то же время «окупаемость» профессии очень медленная. В среднем одна часовая сессия начинающего специалиста стоит от 2000 до 4000 рублей. Но после каждого клиента я обращаюсь к супервизору и плачу ему от 3000 до 5000 рублей. Эту же сумму я плачу еженедельно за личную терапию.

У многих есть иллюзии, что «раз ты психолог», то должен быть кем-то вроде сверхчеловека, знать ответы на все вопросы, сыпать цитатами, никогда не злиться, не плакать, не грустить. И вообще, наверное, не чувствовать. Но это совсем не так. Больше всего не люблю, когда друзья говорят мне: «Ты ж психолог!» Хочется ответить: психолог тоже человек!

Знания психологии не могут перестроить твою структуру личности. Если я от природы высокочувствительный, эмпатичный человек (и считаю это своей силой, это делает меня супертерапевтом), то я такой и останусь. Просто теперь я знаю, как с этим обходиться.

Я создала авторский подход, основанный на раскрытии внутренней силы и креативных способностей, который планирую развивать. К творческим людям невозможно приложить стандартную психотерапию. Боль художника гораздо острее, чем боль обывателя. Поэтому люди, наделенные творческим потенциалом и не использующие его, часто спиваются, злоупотребляют наркотиками и впадают во все возможные формы зависимостей — от любовных и эмоциональных до игровых и пищевых.

С самых ранних лет я мечтала петь, танцевать и часто делала это дома, но о том, чтобы выйти на сцену или даже сыграть в компании на гитаре, не было и речи — у меня дрожали колени. Я похоронила все свои внутренние сокровища, не дав им раскрыться.

Внутренний переворот произошел, когда я проходила популярный нью-йоркский курс по раскрытию талантов от Джулии Кэмерон (жены Мартина Скорсезе) и обучалась по специализации «автономность / зависимость». Эти две программы, сплетаясь воедино, произвели на меня невероятный эффект. Я выздоровела! Знаете почему? Потому что я «долюбила» своего внутреннего ребенка, недолюбленного в детстве. Внутренний ребенок во мне хотел петь, играть и танцевать. И я дала ему это — организовала свой первый сольный концерт (и это сразу получилось в достойном заведении), исполнила свои песни, написанные еще в юности, стала резидентом крупного поэтического сообщества и регулярно читаю свои стихи со сцены, спродюсировала и сняла собственный клип совместно с французской съемочной группой, написала сценарий, сняла документальное кино, стала выступать как танцовщица и даже ездить на гастроли, завела блог, стала выступать в прямых эфирах, создала курс по раскрытию талантов и избавлению от эмоциональных зависимостей… Раньше от одних мыслей об этом мне становилось нехорошо.

Объединив принципы гештальт-терапии, методы работы с зависимостями и нью-йоркский курс по раскрытию творческого потенциала, свой личный опыт и опыт, полученный в ходе работы с артистами мирового уровня, я создала курс, аналогов которого нет в России. Эта программа спасла меня, а значит, спасет и миллионы других людей. И именно в этом я вижу свою миссию, потому что это у меня получается лучше всего — отыскивать в других их внутренние бриллианты и вытаскивать их наружу. Я уже провела три потока этого курса, а в ближайшем будущем планирую создать новый.

Для того чтобы развить частную практику, необходимо все время быть на виду, вести соцсети, выступать онлайн и офлайн. Поэтому первое время ты больше отдаешь, чем получаешь. И достойный доход возможен после нескольких лет активного вкалывания. Но эта история не про деньги, а про любовь к своему делу. Когда я вижу, что моя работа меняет чьи-то жизни к лучшему, каждый день приобретает смысл. А вообще, как сказал психотерапевт Виктор Каган: «Психотерапия — не про то, чтобы сделать человека лучше. Она — про то, чтобы он перестал стараться казаться лучше, а начал считать самым удобным — быть собой».